farfenhugel

"Есть у людей свойство — думать чувствами."
При написании эссе встречаются и влияют друг на друга две разновидности познавательной
деятельности – аналитическая и эмоциональная. Аналитическая составляющая ответственна
за структурирование, связность и обоснованность излагаемых суждений. Эмоциональная
ответственна за то, что называется трудноопределимым словом “творчество”; то, что
заставляет читателя сказать: “esse homo!”; то вино, в котором растворённое зерно авторской
мысли проникает в его, читателя, восприятие; то, чего безнадёжно лишены
структурированные, связанные и аргументированные тексты, генерируемые искусственным
интеллектом.

Но в самой этой двойственности и заключен тёмный секрет публицистики, да и вообще
любого вида деятельности, связанного с изложением мыслей. Вне-интеллектуальная, до-
логическая природа эмоций делает их весьма опасным составляющим познавательного
процесса. Вино может оказаться ядом.

На самом фундаментальном уровне эмоции являются формой немедленной, автоматической
оценки окружающей среды. Они действуют как своего рода «короткое замыкание» в
когнитивном процессе, позволяющее принимать решения без необходимости длительного
обдумывания и быстро реагировать на изменения, что может иметь решающее значение для
выживания. Скорее всего, эмоции и их нейробиологическая машинерия достались нам от
более ранних стадий нашего эволюционного становления.

Мгновенность и непосредственность действия, однако, определяют и исключительную
ограниченность этого механизма. Обход стороной аналитического аппарата гарантирует
полную непригодность эмоций для выявления причинно-следственных связей. Но увы, тот
факт, что и чувства, и мысли случаются в одной и той же голове, могут придать одинаковый
познавательный статус этим разнородным проявлениям высшей нервной деятельности. В
результате, набор никак не связанных предметов окружающей среды, выхваченных
вспышкой эмоции, могут оказаться в восприятии человека связаны несуществующими
отношениями.

Если мы идём тёмной ночью, и вдруг, в свете внезапной молнии, видим стоящую в луже
оборванную девочку, пытающуюся продать коробок спичек, а рядом с ней уродливого
толстяка в цилиндре и с мешком денег, то нам всё совершенно “ясно” – именно он и есть
причина её бедственного положения. Что делать, тоже “ясно” – отобрать деньги у толстяка и
отдать девочке.

Эмоция как бы говорит разуму – вот тебе набор предметов, построй схему их отношений в
соответствии с чувственной окраской сцены. А разум и рад стараться, построение схем и
вообще упорядочивание – его основная задача.

Эссе требует структурированной и связанной мысли. Но если породившая структуру и связи
причина алогична, если мысль строилась на наборе предпосылок, не связанных ничем, кроме
того факта, что мыслитель испытал некоторые чувства по отношению к предметам из этого
набора, эссе превращается в способ обоснования и укоренения ошибок и предрассудков,
которым связанное изложение сообщает авторитет умозаключения.

Если принять во внимание лёгкость или, скорее, самопроизвольность, испытания эмоций по
сравнению с мыслительной деятельностью, а также чрезвычайно переоценённое значение
чувств и чувствительности в некоторых культурах, становится понятно то количество вреда,
которое принесла, например, эссеистика XIX века. Яд социальных и национальных
заблуждений нашёл всё более расширяющийся за счёт массовой грамотности путь в
общественное сознание, и последствия для западной цивилизации были сокрушительны.